 |
 Тост дня
 |
 |
| |
В здании человеческого счастья дружба возводит стены, а любовь образует купол.
Так выпьем за друзей и любимых!
|
| |
 |
|
 |
|
|
 Мой «ЖАВОРОНОК»
|
|
| |
Мы познакомились в 1953 году. Я училась тогда в музучилище у педагога Риммы Лазаревны Фишер. Однажды она дала мне разучивать новую вещь - «Песню жаворонка» Наримана Сабитова. Простенькая такая вещица, в куплетной форме, обаятельная вальсовая мелодия. А мы с ней как раз работали над колоратурой, вокализы пели. Появилось у нас искушение - украсить, усложнить, расцветить мелодию «Жаворонка», конечно получив на это разрешение автора. И вот мы встретились в зале филармонии, где в то время группа из Москвы делала фондовую запись произведений башкирских композиторов. Мы волновались, - а вдруг не разрешит, ведь мы вторгались в священные пределы авторских владений!
Он шел к нам через весь зал, уверенным быстрым шагом, высокий, представительный... Поздоровались. «Вот, Нариман Гилязевич, - говорит Фишер, - она - колоратура, мы решили немного усложнить вашего «Жаворонка». «Ну что ж, послушаем», - сказал он, и - наша редакция получила его «родительское» благословение. Потом, спустя годы, он сам добавлял к оригиналу новые вариации, но тот «Жаворонок» прошел через всю мою жизнь... В тот же день была сделана фондовая запись, и до сих пор она часто звучит по радио.
Года через два я начала работать в театре, бок о бок с Нариманом. Он был недавним выпускником Московской консерватории, талантливым молодым дирижером, на которого возлагались большие надежды. Мы сделали с ним много крупных интересных партий - Джильду, Леонору, Марфу, Лейлу... Но я продолжу о «Жаворонке». В 60-е годы у Наримана, как и других видных наших композиторов, была своя группа певцов-спутников. Я входила в его группу вместе с Юлией Апальковой, Хусаином Мазитовым, Талгатом Сагитовым. Мы часто выступали в детских учреждениях. Нариман любил детей, к тому же он от природы был наделен талантом актера и оратора. Дети слушали его с раскрытыми ртами. Он говорил о своем детстве, о своей работе, о музыке, о том, как она помогала людям и спасала их на войне. Приводил конкретные примеры.
Был случай, когда «Жаворонок» в буквальном смысле поставил меня, больную, на ноги. Я лежала в больнице после операции. Только что сняли швы, через 3-4 дня должны были выписать. И вдруг получаю записку от М. Салигаскаровой: «Срочно выписывайся, завтра композиторский концерт в Совете Министров с трансляцией по телевидению». Я думаю: «Боже мой, я же еще с постели не вставала!» А бес артистического азарта уже нашептывает где-то внутри: «Нельзя пропустить такой концерт! Наверняка сможешь... Ведь это только завтра вечером... Сабитов так любит «Жаворонка», а без тебя его не споет никто». Плюнула я на всякое благоразумие, встала и... рухнула на свою больничную койку. Голова закружилась. Но я снова встала, потихоньку дошла до окна, потом до двери, потом ночью вышла в коридор. А наутро убедила своего врача, Бахтиярову, что могла бы и дома полежать. Вечером, как нарочно, она сидела перед телевизором в кругу семьи и смотрела наш концерт. Пришла я к ней на консультацию дней через десять, а она своим коллегам: «Вот, полюбуйтесь! Я ушам и глазам своим не поверила! Она же встать не могла!»
...На гастролях 1971 года в Севастополе, которые оказались последними, мы тоже были вместе. В гостинице мы жили совсем рядом, на 6-м этаже, он в 617-й, я - в 613-й комнате. Ничто не предвещало беды. Мы бывали в музее, часто гуляли по Севастополю. Он был полон жизни и того вдохновенного, возвышенного состояния духа, которое вообще было ему очень свойственно. Как-то мы вышли к бухте, а там - куранты, огромные, с музыкой. Мы услышали тяжелый бой часов, и заиграла мелодия. Нариман подхватил ее и стал петь - с таким радостным упоением! И никого это не смущало, наоборот - он заражал других творческой энергией своего отношения к миру.
Стояло знойное южное лето, и он всегда громко восторгался роскошью севастопольской природы, цветов, морских пейзажей.
...Мы стоим на берегу бухты. Ему нравится время от времени с каким-то мальчишеским озорством испытывать свою силу лидера.
- Задавай мне вопросы, я на любой отвечу!
- Что это за судно стоит, вон там? Не корабль вроде, и не баржа.
- Это для ремонта кораблей.
И мне действительно казалось, что нет вопроса, на который он не мог бы ответить.
Потом мы вернулись в гостиницу, остановились около почтового уголка.
- Для меня нет писем?
- Но вы же только вчера три письма получили!
- Ну и что? Сам-то я пишу каждый день! - он еще пошутил с киоскершей, вспомнил о своей Земфире, разлуку с которой всегда тяжело переносил.
«Поднимемся на лифте, Нариман Гилязевич, все-таки 6-й этаж», - предложила я. Но он отказался наотрез, заставив меня разделить с ним пешее восхождение.
В Севастополе тогда проходили маневры Черноморского флота под кодовым названием «Юг». Туда выехали министр обороны, главнокомандующий Военно-Морским Флотом, начальник политотдела генерального штаба Советской Армии. В эти самые дни Нариман заходит ко мне в номер, очень серьезный, и говорит: «Предстоит поездка на военном крейсере. Должен состояться концерт ансамбля Черноморского флота и нескольких артистов. В том числе поедешь ты».
- Что?! - я на некоторое время теряю дар речи.
- Кто еще, пока не могу сказать, будет прослушивание. Я надеюсь на тебя.
А потом он добавил с сожалением: «Как мне хочется поехать с вами...»
Утром все было спокойно. Я поставила в стаканчик свой кипятильник, готовлю завтрак. Вдруг стук в дверь. Входит дежурная:
- Вашему главному режиссеру плохо.
- У нас нет главного режиссера, у нас только главный дирижер.
- Да, дирижер, вас еще вчера видели с ним.
- Что же вы мне докладываете, надо врача, врача скорей!
- По-моему, уже поздно...
Я онемела. Быть этого не может! Ведь только вчера не было человека живее Наримана! Эту внезапную смерть каждый пережил как собственную невосполнимую утрату, но, не успев оправиться после тяжелого потрясения, мы продолжали работать. Жесткий и непреложный закон сцены: все личное оставь за кулисами.
В трехдневном путешествии на военном крейсере в обществе генералов и вице-адмиралов мы проехали Босфор и Дарданеллы, Стамбул. На палубе, при звездах и прожекторах, дали концерт. И я пела «Жаворонка» на бис. «Жаворонок мне с небес повторяет песнь мою». Я пела и думала о том, что невозможно будет забыть Наримана, что прямо с палубы этого нарядного крейсера мой «Жаворонок» полетит к его звезде.
Нина Бызина - солистка оперы, Заслуженная артистка РСФСР
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Добавить комментарий
|
|
| |
|
Пожалуйста, залогиньтесь для добавления комментария.
|
|
|
|
|
|
|
|
Прикол
|
|
| |
Психиатр:
- Один больной возомнил себя Петром Первым, другой - Наполеоном. А у вас восточный тип лица... Вы, извините, могли бы быть Сталиным...
- Зачем мне, жене Путина, быть Сталиным!..
Прислал: Lancer
|
| |
|
|
|
|
