Штирлиц
Прислано byz 12-09-2005 22:16

---

Три Гитлера и один Штирлиц

Кабинет главного врача психиатрической лечебницы имени Второго съезда НСДАП напоминал бы зал Дрезден-ской галереи, если бы не решётки на окнах. На обитых дубом стенах висело множество портретов: от лошади Алек-сандра Македонского до господа бога. Штирлиц с интересом осмотрелся.
Главный врач Арнольд фон Швацц в роскошном белом халате и внешностью мясника, с красной рожей, пропиты-ми глазами и в золотом пенсне на носу, встал, оперся на стол руками и дыхнул на Штирлица перегаром.
- Э... Как мне сказали, господин Штирлиц?
- Без сомнения, - уверенно подтвердил Штирлиц.
- А я - Арнольд фон Швацц, главный врач в этом заведении.
- Еврей? - прищурился Штирлиц.
- Что вы! Истинный ариец! Не обязательно ведь каждому врачу быть евреем.
- Вот и я думаю, - сказал Штирлиц, - почему это среди врачей одни евреи?
- Не все. У нас ещё есть, например, три итальянца, два австрийца, японец и даже один уругваец, - заметил фон Швацц, улыбаясь. - Значит, вы и есть фон Штирлиц?
- Штандартенфюрер СС, - подтвердил Штирлиц. - Меня сегодня об этом уже раз десять спрашивали. Могу и морду набить!
- Послушайте, почему бы вам не быть Бонапартом? У нас по нему документации два ящика, вам и самому будет интересно почитать. Да и компания неплохая - Бонапартов у нас уже штук двадцать. Можно в футбол играть...
- На фиг мне ваши Бонапарты! - возмутился Штирлиц. - Я сам себе Штирлиц.
- Очень хорошо. Прошу вас, покажите язык... У вас в родне никто не болел венерическими заболеваниями?
- Нет, - признался Штирлиц.
- Вы алкоголик?
- Нет, конечно. Но привык пить, начиная с утра.
- Вот как? Мне нравятся такие пациенты.
Главврач залез в стол и извлек оттуда початую бутылку французского коньяка.
- Не откажетесь? Я так и думал... Мне презентовал её один господин, который поначалу считал себя аргентинским шпионом, а потом переквалифицировался в Бонапарты. Давайте выпьем за то, чтобы каждый мог быть тем, кем он хочет быть.
- Например, Эйфелевой башней.
- Вот именно!
Покончив с оформлением нового пациента доктор фон Швацц проводил Штирлица к домохозяйке. Штирлиц полу-чил полосатую пижаму с длинными рукавами и рулон туалетной бумаги.
- Возьмите ещё рулончик, господин штандартенфюрер, - посоветовала сестра-домохозяйка, пожилая женщина с располагающей внешностью.
- Здесь что, плохо кормят? Как в Рейхе?
- Наоборот! Потому и советую. У нас вам будет очень хорошо! Вас будут прекрасно кормить, одевать...
- Что, и задницу у меня будете подтирать?
Сестра деликатно посмеялась незамысловатой шутке больного.
Обвешенного шестью рулонами туалетной бумаги Штирлица проводили в его палату. Когда Штирлиц увидел в пала-те трех Фюреров в больничных халатах, он ничем не выдал своего удивления.
- Хайль Гитлер! - проорал он, вытаращив глаза и выбросив вперед руку.
- Хайль! - ответили трое одновременно.
У всех троих было бледное худое лицо, челка, спадающая на лоб, черные усики и тупое выражение лица.
- Узнаю моего любимца Штирлица, - сказал один из Гитлеров.
- Здорово, дружище Штирлиц, - воскликнул второй.
- Присаживайтесь, Штирлиц, - отозвался третий, отодвигая стул. - Мы как раз изволили нарисовать пулю, и нам не хватает партнера.
- Пробовали предложить Кальтенбруннеру (он в соседней палате), но этот гад зачитался порнографическим ро-маном, - сказал второй Гитлер.
Штирлиц закинул туалетную бумагу в угол, где уже была свалена целая куча рулонов, и подсел к столу.
- Вас как различают? - спросил он. - По именам или по фамилиям?
Больные переглянулись.
- Гитлеры мы, - сказали они хором. - Адольфы.
- Отлично, - сказал Штирлиц. - Я буду вас по номерам звать. Ты, - он ткнул пальцем, - будешь Фюрер-Первый, ты - Фюрер-Второй, ты - Фюрер-Третий. Смотрите, не перепутайте!
- Не перепутаем!
- Так вот. Меньше, чем по пять пфефингов, я играть не согласен, - сурово предупредил Штирлиц.
- Обижаете, - развел руками Фюрер-Третий.
Через полтора часа Штирлиц снял с вождей германской нации двадцать три марки и отправился спать.
- Чистое постельное белье - это хорошо, а то спишь постоянно, как в свинарнике...
Фюреры хотели что-то поддакнуть, но после произнесенных русским разведчиком слов тут же раздался его гром-кий храп.
Во сне Штирлиц гулял по вечернему Урюпинску и везде, куда только он не бросал своего спокойного взгляда, он видел Фюреров: гуляющих с Евами Браунами или с собакой, постригающих газоны или разговаривающих с Герингами. Со всеми Штирлиц здоровался по-простому, без всяких там "Хайль!" и вскидываний руки, и все отвечали ему вежли-во:
- Добрый вечер, товарищ Штирлиц, не правда ли прекрасная погода? А не читали ли вы последний доклад Вели-кого Сталина?
- Как же, как же, - отвечал Штирлиц. - Конечно, ещё вчера взял и не прочитал этот самый доклад!
Штирлиц был совершенно счастлив. Потому что он был наконец-то на пенсии.

В психушке

Штирлица разбудил осторожный шорох возле кровати. Он приоткрыл веки и сразу же понял, что наступило утро.
Изящная медсестра, блондинка с роскошным бюстом, ставила на столик возле кровати Штирлица завтрак: крутое яйцо в блестящей подставочке, парное молоко в граненом стакане и дымящуюся чашку кофе.
- Не изволите ли откушать, господин Штирлиц? - томно спросила медсестра.
- Это что, завтрак? - поинтересовался Штирлиц. - А где прожаренный бифштекс? Где обещанная кружка пива?
- Ну, господин штандартенфюрер, - делая Штирлицу глазки, проворковала девушка. - Даже сами Адольфы Гитле-ры не кушают по утрам мясо.
- Хм... Кстати, а где они?
- Умываются.
- Ишь, чистоплюи! - буркнул Штирлиц и подумал, что неплохо бы тоже умыться.
Русский разведчик сходил в ванную комнату, где налил на полу целую лужу, поиграв с фюрерами в войну. Они пове-селились от души: обрызгали все стены и опрокинули друг на друга несколько ушатов воды. Наконец, мокрые и до-вольные, они вернулись в палату и изволили откушать. Штирлиц намусорил на пол скорлупой от яйца. "Могли бы и почистить," - проворчал он. Одного яйца ему показалось мало, и он съел яйца Фюрера-Первого и Фюрера-Третьего. Второй Гитлер успел сожрать яйцо сам, за что получил от Штирлица подзатыльник.
- Обжоры! - ругался Штирлиц, - вас трое, а я тут один!..
После завтрака господин штандартенфюрер, отдыхая, прошелся по прекрасно ухоженному саду, впервые за по-следние десять лет понюхал розы, решил при первой же возможности подарить розы своей радистке. Потом вспом-нил, что радистки у него нет. Тогда, огорчившись, разведчик нарвал роз и подарил их знакомой медсестре, ущипнув её при этом за пышный зад. И вернулся в палату.
К приходу Штирлица Фюреры уже приготовили стол для преферанса и, коротая время, обсуждали, поимеет ли Штирлиц медсестру, как, где и как скоро.
- А вот и Штирлиц! - Фюрер-Первый радостно запрыгал на стуле. - Мы намереваемся крупно отыграться.
- На одну лапу играть собираетесь? - хмуро сострил Штирлиц. - Ладно, раздавай.
Фюрер-Второй начал раздавать карты. Фюрер-Третий, дрожа от нетерпения и подпрыгивая на месте, щипал себя за усики.
Во дворе зафырчал мотор.
- Ещё кого-то привезли, - сказал Фюрер-Второй, кидая последнюю карту.
Штирлиц глянул в окно. Внизу стояла правительственная машина Гитлера с полным экскортом телохранителей. Сам Адольф Гитлер, размахивая руками, о чем-то разговаривал с перепуганным фон Шваццем.
- Э, - сказал Штирлиц. - Ещё одного вашего привезли.
Фюреры, опрокидывая друг друга, бросились к окну.
- Никак Гитлер? - молвил Третий Фюрер.
- Почти как настоящий, - согласился Первый.
- И с ним ещё толпа, - закричал Фюрер-Второй. - Геббельс, Геринг, Гиммлер...
- Сплошное "Г", - с неудовольствием заявил Штирлиц. - Не успели за стол сесть, они тут как тут.
Минуты через три Адольф Гитлер уже входил в палату к Штирлицу.
- Штирлиц! - не скрывая радости, бросился он к русскому разведчику. - Ну как же можно? У нас такие проблемы с русскими на фронте, такие непорядки в Рейхе! А вы тут в преферанс балуетесь!
-Вот именно! - поддакнули остальные Фюреры. - В преферанс балуетесь!
- Нет, это просто не по-партийному! - размахивая руками кричал Гитлер, взвизгивая в конце каждой фразы. - Я прошу вас: немедленно одевайтесь и поедем на шашлычок. Я приказал - коньяк уже разлили... Вы же знаете, какие скоты меня окружают! Им никому нельзя верить! - голос Гитлера снизился до шепота.
- Кальтенбруннер в соседней палате, - сказал Третий Фюрер, - такой гад. Всё время французские порнографиче-ские романы читает, ни разу в преферанс с нами не сыграл.
- Может он не Кальтенбруннер, а марокканский шпион, - предположил Фюрер Второй.
- Или афганский? - подхватил мысль Фюрер Первый.
Штирлиц нахмурился: один из вышеупомянутых "скотов" - рейхсфюрер Геринг - показался в проеме двери. Че-люсть Геринга отвисла на добрых два пальца. Озираясь по сторонам, Геринг увидел рулоны туалетной бумаги и, из-дав непередаваемый рык, устремился к ней.
- Штирлиц! Подарите!
Невменяемый Геринг опустился на колени, быстро запихивая туалетную бумагу под мундир.
- Да, мой Фюрер, вы правы, - согласился Штирлиц, с отвращением глядя на запихивающего рулоны за пазуху Ге-ринга. - Я схожу за формой.
У порога его встретил улыбающийся во весь рот Арнольд фон Швацц.
- Ну, вы и шутник, господин штандартенфюрер, - обрадовался он при виде Штирлица. - Надо ж такое придумать: Эйфелева башня!
- Не подлизывайся, - сказал Штирлиц. - Здесь не так уж и хорошо. Пивом, например, так и не угостили.
- Это мы сейчас быстренько организуем!
- Потом, - махнул рукой русский разведчик. - В Рейхе нас с фюрером коньячок ждет, а смешивать - самое по-следнее дело.
- Да-да, вы правы, господин Штирлиц!
- Где моя форма?
- Одну минуту, медсестра вас проводит.
Штирлиц похлопал медсестру по пухлой щечке, и они пошли за формой.
Доктор фон Швацц вошел в палату и оторопел. На него смотрели сразу четыре Гитлера с неразличимыми челками, усиками и выражениями лиц.
- А-а... - ахнул главврач. - Господин... Фюрер...
- Да? - отозвались все четверо.
- Э-э... - пролепетал доктор фон Швацц и вывалился в коридор.
Он понял, что ему никогда не узнать, который из Гитлеров настоящий. Как можно было пускать великого Фюрера в палату к этим придуркам? Что же теперь будет? Это же конец великому Третьему Рейху и его, Арнольда фон Швацца, карьере! Ведь теперь он не сможет выбрать настоящего Фюрера из этих четверых. Вдруг наружу выйдет не Адольф Гитлер, а сумасшедший!
Пот ручьем лил по лицу главврача.
- Как же быть? - мучился доктор. - Может приказать медсестре раздеться, а потом посмотреть на реакцию Фю-реров. Настоящий Гитлер должен быть импотентом... А вдруг они все четверо - импотенты?
В конце коридора появился радостный Штирлиц. На его щеке красовался красный отпечаток женских губ. Развед-чик насвистывал марш "Прощание славянки" и бодро делал отмашку рукой.
- Господин Штирлиц! - бросился к нему фон Швацц. - Помогите!
И фон Швацц стал на ходу объяснять ситуацию.
- Разберемся, - сказал Штирлиц и толкнул дверь палаты.
Адольфы сидели за столом и играли в дурака.
Штирлиц, не задумываясь, подошел к одному из них и, смешав карты на столе, заявил:
- Пойдемте, мой Фюрер, нас ждут дела в Рейхе.
- Как вы узнали его, господин штандартенфюрер? - шепетом спросил главврач.
- Какая ерунда, - отмахнулся Штирлиц. - Настоящий - это тот, кто в форме. А кто в халатах - те ваши.
- Ах! - радостно удивился доктор. - Ну конечно! И как я сразу не догадался! Заходите к нам ещё, господин фон Штирлиц! Очень будем рады!
- Как-нибудь загляну. Будь здоров...
В дороге Фюрер стал снова жаловаться на своих соратников.
- Вы себе представить, Штирлиц, не можете, как они мне все надоели. Борман постоянно подкладывает на мой стол порнографические журналы, а этот, - Фюрер ткнул указательным пальцем в Геринга, сидевшего на переднем сидении, - постоянно уносит мои вещи. Якобы для будущего музея Адольфа Гитлера. А сам ходит в моем галстуке. Сегодня утром хотел подписать доклад - так обыскался пишущей ручки.
Геринг обиженно сопел, не поворачиваясь назад. Он боялся Штирлица.
- Да, этот Геринг - изрядная свинья, - поддержал Штирлиц любимого Фюрера и дал Герингу звонкий подзатыль-ник.
Мимо проносились берлинские улицы, а Штирлицу снова стало скучно. "Ностальгия", - подумал он, откинувшись на пахнущее крокодилом кожаное сидение.
Но это была его работа. И, вздохнув, он заставил себя думать о Победе, о русских танках на улицах Берлина, а так-же о том, как плохо ему здесь, среди скотов, без радистки.

Новая радистка

Встреча с новой радисткой была назначена на пляже. Предыдущая радистка Штирлица неожиданно ушла в декрет и её отправили на Большую Землю. Штирлицу очень недоставало радистки, и в Центре было решено прислать ему новую.
Чтобы не привлекать внимания, Штирлиц не стал ходить по пляжу в мундире, а разделся и решил искупаться. Жаркое солнце поливало землю своими лучами, как кипятком, и от одной мысли о купании уже становилось легко и приятно на душе. Зажав двумя пальцами нос, Штирлиц нырнул в воду. Вода была теплая, прозрачная, и он несколько минут позволил себе понежиться. Штирлиц лежал на спине и слегка шевелил пальцами. Через час, посмотрев на часы, он вылез из воды, зашел в кабинку, выжал свои семейные трусы и причесался.
Он шел по пляжу, насвистывая, как было условленно с Центром, "Интернационал" и среди многих девушек пытал-ся найти русскую радистку, полагаясь на свою интуицию. Интуиция Штирлица никогда не подводила.
Русская радистка стояла у пивного ларька в броско-красном купальнике со звездой на левой груди. В одной руке она держала газету "Правда", а в другой - чемоданчик с рацией и ситцевое платье.
Штирлиц три раза обошел вокруг пивного ларька. Слежки не было. Он не мог рисковать новым агентом.
Радистка Штирлицу понравилась.
- Вы не скажете, который час? - спросил он. Это был пароль.
- Я оставила часы в Москве, - с готовностью ответила радистка.
Штирлиц взял её под руку, и они прогулялись по пляжу.
- Позагораем?
Радистка кивнула.
Они сплавали до буйков, позагорали, поговорили о погоде в Москве, отослали радиограмму в центр об успешном прибытии радистки, Штирлиц рассказал пару скользких анекдотов. Она деликатно посмеялась, и Штирлиц пригласил её в ресторан.
- Одну минуту, я только переоденусь.
Штирлиц заехал домой и ровно через минуту вышел в черном, только что постиранном фраке. Этого с ним не слу-чалось с 39-го года.
Когда цивильный Штирлиц с радисткой зашли в ресторан, по залу пронесся удивленный стон.
На полусогнутых подскочил развязный официант с еврейской физиономией.
- Вам как всегда, господин штандартенфюрер? Графин водки и банку тушенки?
Штирлиц наклонился к радистке:
- Хочешь тушенки?
Та отрицательно покачала головой.
- Наглец, - вскипел Штирлиц, - ты что, скотина, не видишь, что я с дамой?
Чтобы загладить свой промах, официант подхалимски захихикал и мерзким голосом спросил:
- У вас опять новенькая?
- Да. Новая радистка, - сказал Штирлиц. Он взял у дамы меню и грязным обгрызенным ногтем отчеркнул добрую половину. - Нам этого... И ещё...
- Понимаю, - понимающе ухмыльнулся официант и побежал на кухню.
- Что ты понимаешь, мерзавец? - закричал Штирлиц вдогонку, - коньяку мне и шампанского даме! И чтоб сию ми-нуту! - он повернулся к радистке, - официанты в Германии такие свиньи, вы уж его извините.
И Штирлиц поцеловал радистке руку.
Весь зал сидел с отвисшими челюстями. Пакистанский шпион снимал это невиданное событие на киноаппарат. Агент гестапо ковырял пальцем в носу:
"А что скажет по этому поводу Кальтенбруннер?"
Двое эсэсовцев, ожидая драки, достали недавно отлитые кастеты. Все находились в томительном ожидании.
Штирлиц заказал вальс "Амурские волны" и пригласил радистку на тур.
"Ну, сейчас начнется!" - потерли руки эсэсовцы. Теперь им было всё ясно.
Но вальс кончился, Штирлиц проводил даму на место, а драки всё не было и не было.
Завсегдатаи были совсем шокированы когда Штирлиц заплатил по счету и, подав даме руку, направился к выходу. Эсэсовец сказал, что это был не Штирлиц, а кто-то другой, агент гестапо возразил, и через минуту началась драка.
Машина Штирлица остановилась у дома, в котором Штирлиц снял квартиру для своей новой сотрудницы. Штирлиц помог даме выйти и они поднялись на третий этаж.
- Куда деть это? - спросила радистка, приподняв тяжелый чемодан с рацией.
- Положите на антресоль, - нежно сказал Штирлиц, - а я сварю кофе.
Радистка прошла в комнату, переоделась в форму лейтенанта войск связи, села к столу, достала наган и, разо-брав, начала его чистить.
Вошел Штирлиц с подносом кофе и сел напротив.
Попив кофе, они послушали Чайковского.
- Ну мне пора, - заторопился Штирлиц. Ему не хотелось уходить, и он тянул время.
- Ну я пошел.
Радистка вздохнула.
- А может ещё кофе? - спросил Штирлиц, робкий, как школьник.
Радистка кивнула, и он остался.
- Как вас зовут, - поинтересовался Штирлиц.
- Катя.
- Катюша, значит! Хорошее имя. Чисто русское. А меня Штирлиц.
И он пошел варить кофе.

Штирлиц устраивает вечеринку

"Операция "Игельс". Что, черт возьми, они имели ввиду? Что эти гнусные рожи задумали?"
Штирлиц сидел у себя дома, у камина, и курил трубку. На его коленях лежал томик Сталина, открытый на 57 стра-нице. Штирлиц для конспирации делал вид, что читает. Никто не должен был знать, что он сейчас погружен в разду-мья.
"А что если в войну должна вступить Япония или Уругвай?"
Штирлиц набил новую трубку, взял из камина уголек и, прикурив, стал пускать колечки. Он знал, что без его участия родине будет плохо.
"Эти негодяи что-то задумали и от меня скрывают. Даже Мюллер молчит. Надо их всех убрать, и всё будет в пол-ном порядке. А для этого надо собрать всю верхушку Рейха вместе, например, в церкви у Шлага, приманить их нали-чием женщин и водки и взорвать! Динамит у меня есть..."
В голове Штирлица нарисовался четкий план. Теперь он знал, что делать.
"А потом я узнаю, что такое операция "Игельс" и доложу Центру."
В дверь позвонили.
- Кто там?
- Свои!
"Айсман", - подумал Штирлиц.
Горничная открыла дверь.
- Здравствуй, милашка, - сказал Айсман и, похлопав её по щеке, устремился в туалет. Из туалета донесся его об-легченный голос:
- Между прочим, вы не слышали, Штирлиц, Борман налил в чернильницу Герингу серной кислоты, и тот испортил докладную Фюреру!
Айсман вошел в комнату, поправляя подтяжки.
- Понаставили, сволочи, платных сортиров за 10 пфефингов, я и думаю, дай зайду к Штирлицу, - следуя примеру Штирлица, который никак не мог запомнить слово "пфенниг", все в Рейхе, и Айсман первый, называли мелкие мо-нетки "пфефингами", "пофингами" и "фенингами". - Где тут у тебя "Беломорчик"?
Штирлиц кивнул на сервант.
Айсман выдвинул ящик, положил пачку "Беломора" в карман мундира и достал папиросу из уже открытой пачки.
Горничная, прекрасно зная привычки господина штандартенфюрера, внесла поднос с кофе.
- Айсман, - спросил Штирлиц, - как вы относитесь к женщинам?
- Я к ним не отношусь, - сострил Айсман. - А когда?
- Например, в четверг.
- А где?
- В церкви моего пастора.
- В церкви? - с сомнением спросил Айсман.
- А что? - сказал атеист Штирлиц, - он к четвергу её переоборудует, пригласим ещё кого-нибудь, чтобы потом не было сплетен.
- Бормана будем приглашать?
- Обязательно. Без него скучно.
Айсман составил списки, кого приглашать, а кого не надо. Штирлиц одобрил оба списка, прекрасно зная, что те, ко-го не пригласят, явятся сами.
Когда Айсман ушел, Штирлиц снова потянулся за томиком Сталина.
- Интересно, что скажет по этому поводу Кальтенбруннер?
Часы пробили одиннадцать. Через пять минут к нему постучалась горничная, хорошо знающая привычки Штирли-ца.

Как размножаются ёжики

Хитроумный Борман слюнявил химический карандаш и почерком Евы Браун писал послание Штирлицу.
"Дорогой Штирлиц! Я вами весьма интересуюсь. Приходите сегодня по адресу Штандарт-штрассе, 15. Нетерпели-во жду. Е.Б."
- Краткость - сестра таланта, - порадовался Борман и, повизгивая от восторга, написал на конверте "Штирлицу".
Борман всё тщательно обдумал. Эта шутка должна была стать апофеозом его творческой деятельности, его лебе-диной песней. По указанному адресу всё было устроено так, что обратно Штирлица принесли бы на носилках. Борман тихо хрюкнул и представил в уме эту картину.
Причесанный Штирлиц с букетом роз и во фраке входит в дом номер 15. Дверь за ним закрывается. Штирлиц неж-ным голосом зовет в темноту: "Евочка!.." И падает, поскользнувшись на натертом оливковым маслом полу. При па-дении он задевает за веревочку, и на него падает небольшая пудовая гиря. Большую Борман достать не смог. Двухпу-довую, правда, он видел у Геринга, но тот, обозленный проделкой с чернильницей, выставил Бормана за дверь.
Итак, как только гиря падает на Штирлица, дверь автоматически запирается, срабатывает часовой механизм, и открывается газовая камера.
- Хы, хы! - зашелся от смеха Борман и осекся. - А что если Штирлиц не поймет, что такое "Е.Б."?
Борман задумался.
- Штирлиц тогда никогда не пойдет по этому адресу...
Партайгеноссе представил, как в дом никто не входит, гиря не падает, газовая камера простаивает. А ведь на её испытание Борман угробил половину 6 барака концлагеря "Равенсбрюк"!
С досады Борман чесал лысину до тех пор, пока его не осенило. Он снова обслюнявил карандаш, зачеркнул слово "Штирлицу" и подписал "Штирлицу от Евы Браун".
- Теперь всё в порядке!
Да, эта шутка должна была стать самой веселой шуткой Бормана.
Партайгеноссе встал и взглянул на часы. Пора было ехать на званный вечер, организованный Штирлицем.
Борман сел в машину, щелчком по макушке дал шоферу понять, что надо ехать. Машина поехала.
Подкатив к церкви, Борман открыл дверцу и, уже занося ногу на тротуар, обнаружил, что забыл письмо на столе.
"Вовремя вспомнил, - похвалил он себя, - грех ещё жаловаться на память."
Ему пришлось вернуться за письмом, и поэтому он опоздал.
Штирлиц нервничал. Его настораживало отсутствие Бормана, который был ему необходим для начала задуманной операции. Рядом с задумчивым Штирлицем сидел Мюллер, проверяя на свет кружку с пивом.
- Что бы вы не говорили, Штирлиц, - скептически сказал он, - а баварское пиво в три раза лучше жигулевского.
- Ясный пень, - буркнул Штирлиц, - но где же Борман? Небось опять задумал очередную гадость!
- Ежу понятно, - согласился Мюллер, - он без этого не может.
"Причем здесь ёж?" - задумался Штирлиц. Это слово он уже где-то слышал. И тут он догадался. Ведь "ёж" - по-немецки "игель"! А "ёжики" - "игельс"! А именно так называлась таинственная операция вермахта, над разгадкой которой он так долго бился. Штирлица сбило множественное число.
"Что-то связано с ёжиками! Ну, теперь я у них всё выпытаю."
- Ежу? - переспросил Штирлиц.
- Да, да, этому, с иголками...
- Кстати, Мюллер, а как же тогда размножаются ёжики?
- Спросите у Кальтенбруннера.
- А он скажет?
- Никто не знает, что скажет Кальтенбруннер, - философски изрек Мюллер, - а всё-таки, Штирлиц, что бы вы не го-ворили, баварское пиво даже в шесть раз лучше жигулевского.
- Ясный пень, - буркнул Штирлиц и замолчал.
Вокруг Штирлица кругами бродил восхищенный адъютант Гиммлера Фриц, старательно прислушиваясь к каждому слову своего кумира.
- Ясный пень, - конспектировал он.
Английский агент фотографировал из-за алтаря странички записной книжки Фрица.
В зале было довольно-таки мало офицеров. Большинству захотелось попробовать себя в роли исповедников, и они разбрелись по комнаткам вместе с прихожанками пастора Шлага.
Остальные развлекались как умели.
Геринг и Геббельс раскачивали за руки за ноги Шелленберга, а Гиммлер считал:
- Айн, цвай, драйн!
Чем-то недовольный Шелленберг, крича, что он готов жизнь отдать за великого Фюрера, перелетел через алтарь и оседлал английского агента.
- Н-но! - заорал Шелленберг. - Эскадрон, за мной!
Английский агент для конспирации сделал вид, что он ничего не заметил.
Геринг и Геббельс оттащили Шелленберга от агента, и снова послышалось:
- Айн, цвай, драйн!
Агент предусмотрительно шмыгнул за портьеру.
Айсман и Холтофф поглощали огромный торт, запивая его коньяком.
- А!!! - раздалось над ухом Штирлица. Ни один мускул не дрогнул на лице русского разведчика. Ну, конечно же, это был Борман.
"Пора уходить", - подумал Штирлиц. Ему осталось увести Мюллера и пастора Шлага, и можно было взрывать.
Ковыряя в зубах, Борман позвал:
- Штирлиц, мне надо сказать вам нечто интересное...
- Борман, а как размножаются ёжики?
Борман опешил.
- Ну, это... - он сделал неопределенный жест руками, - еж приводит ежиху, и это... - Борман повторил свой жест.
- Понятно, - кивнул Штирлиц, - вы тоже не знаете. А как вы думаете, где ёжики размножаются быстрее, в России или в Германии?
- Да не волнуйтесь вы, Штирлиц! Вывезут их всех из России! Уже эшелон едет.
Штирлиц откинулся в кресле.
"Эшелон! Вывезут из России! Да, но ведь тогда в России нарушится биологическое равновесие, и мы, русские, ум-рем с голоду!"
- Штирлиц, - бубнил Борман, - отойдем, мне надо сказать вам чтото важное...
- Отстань, - отмахнулся Штирлиц.
В его голове шла огромная мыслительная работа. Штирлиц понял, что спасти ёжиков намного важнее, чем унич-тожить кучку пьяных офицеров, которые и так когда-нибудь умрут.
Борман, видя что Штирлицу не до него, огляделся вокруг и заметил Фрица.
"Адъютант Гиммлера", - подумал он и позвал:
- Фриц! На минуточку!
И схватив пальцами за медную пуговицу на мундире адъютанта, жарко зашептал:
- Фриц! Вы хотите помочь Штирлицу?
- Ясный пень! Это мой лучший друг. Я с ним даже пил на брудершафт.
- Понимаете ли, у Штирлица связь с Евой Браун...
- Понимаю, - кивнул Фриц.
- А об этом проведал сам Кальтенбрунер. Может случиться беда. Надо спасти Штирлица!
- Я готов, - вытянулся Фриц.
- Передайте Штирлицу это письмо.
Борман оторвал пуговицу на мундире Фрица и тайком сунул ему за пазуху конверт.
Штирлиц пробирался к выходу.
Окрыленный Фриц догнал его только около двери.
- Господин штандартенфюрер, я должен...
- Ничего вы мне не должны! - оттолкнул его Штирлиц, - пьяная свинья.
На улице к Штирлицу пристал патруль.
- Позвольте документы, господин офицер! - сказал плешивый капрал.
- Да пошел ты... - Штирлицу было некогда.
Капрал открыл русско-немецкий разговорник.
- Похоже, что это Штирлиц, - произнес он, глядя вслед уходящему разведчику.
"Я - пьяная свинья?" - удивился Фриц, прислонясь к портьере. У него стали заплетаться мысли.
Английский агент внимательно следил за происходящими событиями. Он вышел из-за портьеры и, оправляя пе-редничек, кокетливо позвал:
- Господин адъютант Гиммлера, не могли бы вы уделить мне несколько минут.
- Извините, фройлен, мне надо спасти Штирлица.
Ударом профессионального боксера "фройлен" свалила адъютанта на пол. Потирая ушибленный кулак, агент присел над бездыханным телом и привычно ознакомился с содержимым карманов. Кроме письма, он прихватил двадцать пфеннигов, коробок спичек и гаечный ключ.
Прочитав письмо, агент поздравил себя с повышением и удачно проведенной операцией в Берлине. Не зря он столько дней был переодет женщиной.
На Штандарт-штрассе, агент быстро нашел дом номер 15.
- Вот и всё, - сказал счастливый агент и зашел в дом.
Дверь за ним закрылась.
Это была самая удачная шутка Бормана...

Первая граната

Штирлиц лежал на пригорке, на развилке железной дороги, и смотрел в бездонное голубое небо. Этот день мог стать последним днем в его жизни. Но Штирлиц был спокоен, потому что знал, что выполняет свой долг, долг не толь-ко перед Родиной, но прежде всего перед самим собой.
Штирлиц прикурил последнюю "Беломорину", смял пачку и протёр ею ствол крупнокалиберного пулемета.
На горизонте показался эшелон с ёжиками.
- А я так и не успел бросить курить, - вздохнул Штирлиц и щелкнул затвором.
Паровоз поравнялся со Штирлицом, и Штирлиц бросил первую гранату.

Заключение

За окном шёл дождь и рота красноармейцев.
Иосиф Виссарионович отвернулся от окна и спросил:
- Товарищ Жуков, вас ещё не убили?
- Нет, товарищ Сталин.
- Тогда дайте закурить.
Жуков покорно вздохнул, достал из правого кармана коробку "Казбека" и протянул Сталину. Покрошив несколько папирос в трубку, главнокомандующий задумчиво прикурил от протянутой спички.
Через десять минут он спросил:
- А как там дела на Западном фронте?
- Воюют, - просто ответил Жуков.
- А как чувствует себя товарищ Исаев?
- Он опять совершил подвиг, - печально сказал Жуков.
- Вот это хорошо, - сказал Сталин, - я думаю, что его стоит повысить в звании.
- И я того же мнения, товарищ главнокомандующий,- поддержал вождя Жуков. - Мне кажется, что он достоин зва-ния группенфюрера СС.
- Группенфюрер? - задумался Сталин. - Это хорошо. У меня для него есть новое задание...